Польские друзья Твери помогли найти место захоронения советского солдата Николая Цветкова

Николай Цветков жил в Калинине (ныне Тверь). Когда началась Великая Отечественная война, ему было всего 16 лет. Его, твердо отказавшегося от эвакуации и решившего остаться в Калинине, приняли в Заволжском райкоме комсомола добровольцем, потому что он отлично учился и был всесторонне развит. Сначала Николай прошел ускоренные курсы по подготовке командного состава, затем стал курсантом. В 18 лет, уже будучи лейтенантом, он отправился в 328-ю стрелковую дивизию 1-го Белорусского фронта. 

Участвовал в боях за освобождение Украины и Польши. 15 октября 1944 года в Польше 19-летний Николай погиб. Родственники столкнулись с неопределенностью. Никто не мог – и нигде не могли – дать точный ответ на вопрос о месте захоронения советского воина, одного из 600 тысяч погибших за освобождении Польши. 

Илья Клейменов рассказал «ВТ», как память о подвиге освободителей объединила людей из разных стран.

– Расскажите, пожалуйста, как Вам удалось найти информацию о Николае Цветкове? Кто Вам помогал в этом?

– Николай Цветков – родной брат моей бабушки, т.е. мой двоюродный дедушка. Мои дедушки, слава Богу, войну все прошли. По отцовской линии дедушка на фронте семью создал, и в 44-м году родился мой отец. Николай Цветков – единственный родственник из нашей семьи, который погиб во время Великой Отечественной войны. Он был совсем молодым парнем на момент гибели: ему было всего 19 лет. Учитывая, что он единственный погибший родственник, оставшиеся мать, моя бабушка – его сестра, его младший брат все послевоенное время пытались определить местонахождение его захоронения, потому что пришла похоронка в 44-м году, где сообщалось о том, что Николай погиб. Обстоятельства смерти и место захоронения не были указаны. Ничем, кроме числа, сообщение подкреплено не было.

Николай Цветков был командиром взвода. И было так принято, как мы потом поняли, что потери в войне засекречивались. Советское государство не совсем раскрывало потери, особенно офицерского состава – видимо, были на то причины. Мы, внучатые племянники, уже потом обнаружили на сайте Минобороны информацию – не так давно она появилась – о безвозвратных потерях офицерского состава Советской армии. И там мы увидели, что Николай похоронен в селе Горна Струга, т.е. это практически Варшавское воеводство, на дивизионном кладбище. Но тоже не было каких-либо точных координат могилы: номера могилы, номера захоронения, адреса. Просто написан населенный пункт, и больше ничего. 

Мы делали запросы, звонили, писали в организации, даже польские. Но при освобождении Польши погибло почти 600 тысяч солдат, поэтому было очень сложно найти, где именно находится могила. Хоронили, естественно, в братских захоронениях, хоронили просто группами похоронные бригады. 

Конечно, мы понимали, что сейчас объективно сложно это установить, но не оставляли надежды. Потому что мать Николая, Пелагея Николаевна, всю жизнь верила, что он остался жив. Возможно, ранен тяжело, потерял память; может быть, даже в плен попал, будучи тяжело раненым. Такие случаи были, и их было очень много в то время: возвращались спустя и год, и два, и три, и десять лет. Пелагея Николаевна очень ждала своего сына, писала во все инстанции – у меня есть ее телеграммы и ответы на них. Опять же, обстоятельства и место захоронения не указывало Министерство обороны. Поэтому, конечно, вся энергия поиска передалась сначала братьям и сестрам Николая, племянницам, а потом уже и нам, внучатым племянникам. Важно было еще установить, что он не попал в плен, что он никуда не перешел – в те времена это тоже было очень важно. Когда нет могилы, точного захоронения, все-таки какая-то толика сомнения сохраняется.

Когда мы обнаружили архивы, рассекреченные Минобороны, полученная информация стала зацепкой. Большое спасибо, прежде всего, конечно, нашим сотрудникам, которые кропотливо занимаются этим трудом: находят списки, архивы, делают их фотокопии, оцифровывают и потом переносят на сайты Минобороны (есть сайт «Память народа», где мы активно работаем, устанавливаем подвиг наших дедов).

Потом мы подумали, что, может быть, стоит туда съездить и искать могилу. Правильно, что мы так не сделали, потому что, конечно, ничего бы не нашли. В ходе моей общественной деятельности судьба свела меня с патриотом Ярославом Томчаком из организации «Польско-российское братство». Он бывший военнослужащий, который занимается поисковой работой. Как только я познакомился с ним, я обратился к нему с просьбой от моей семьи содействовать в поиске нашего погибшего родственника. 

Я отправил ему некоторые материалы, которые у нас были. Ярослав обещал, что установит всё очень быстро, но это оказалось непросто. Место, указанное в списках безвозвратных потерь офицерского состава, в Варшавском воеводстве действительно было, но сразу после войны наши военные силы и местные польские власти организовали массовое перезахоронение. Мелкие братские могилки, неорганизованные захоронения эксгумировали, и процедуру перезахоронения проводили более торжественно в знаковых местах. Как раз останков Николая коснулась эта судьба. 

Но их дальнейшая судьба была неизвестна. Ярослав сначала обратился к военным властям Польши, которые занимаются учетом мемориалов, погибших, мест их захоронения. Но они не смогли ответить, куда именно был перезахоронен Николай Цветков. Тогда, зная, что достоверная информация может быть в данных Красного Креста, Ярослав обратился туда. У него там были знакомые – как раз они составляют протоколы об эксгумациях, полумедицинские-полусудебные акты. В этих актах есть пункт о дальнейшей судьбе перезахороненных останков. Там на польском языке написано, что Цветков Николай, младший лейтенант, перезахоронен на мемориальном кладбище в Варшаве. 

Тогда Ярослав вместе со своими товарищами по документам этого кладбища нашел братскую могилу. Это небольшая братская могила: номер ее 205, там стоит колышек. К сожалению, нет упоминаний о том, кто там лежит: технически это было сделать сложно. Но есть точная запись о том, что Николай перезахоронен именно здесь. С ним вместе лежат представитель казахского народа, парень такого же возраста, и украинцы. Такой вот советский интернационал. 

Для нас это было большим эмоциональным событием. Мы обратились в посольство Польши с просьбой установить какую-то мемориальную плиту, небольшую хотя бы, на этой могиле с упоминанием имени, фотографией, званием Николая. И получен ответ: да, действительно, это возможно. Мы с родными  планируем это сделать, как только откроются границы. Примем участие, возможно, в каком-то траурном мероприятии, которые организуются посольством регулярно. Наше посольство по моей просьбе направило от имени посла России благодарность Ярославу Томчаку.

Я могу сказать, что ситуация была непростая, и в ее решении помогло неравнодушие гражданина Польши. Он установил место захоронения советского паренька Николая Цветкова, который погиб за освобождение его страны, Польской Республики, от фашистского ига. Поэтому в одном пучке собрались все явления – и интернационализм советский, и дружба наших народов, которая живет в наших генах. 

Пример содействия нашей семье очень яркий. Я думаю, что таких примеров очень много. Очень много поляков, которые занимаются работой по сохранению памяти, по большему возвеличиванию подвига советского солдата. Не все еще оценено. Подвиг более масштабный, чем мы себе это представляем. Такие мелкие, с точки зрения Вселенной, примеры доказывают, что жива память, жива благодарность польского народа освободителям от фашизма. Я лично и от представителей нашей семьи выразил большую благодарность Ярославу Томчаку, пообещал обязательно встретиться вместе с ним, возможно, на мемориальном кладбище в Варшаве, где мы установим табличку с именем Николая. Хочу снова поблагодарить Ярослава Томчака, его друзей, товарищей, которые помогали ему в работе. 

На место захоронения с членами семьи мы хотим привезти землю из Калинина, из Твери, с могил его матери и сестры. И, в свою очередь, забрать горсть земли с могилы Николая и положить ее на могилу его матери и сестры. 

– Исторически сложилось, что между Россией и Польшей установились непростые отношения. Как в этой обстановке удается реализовывать такие проекты? Какие трудности могут возникать?

– Проблема может возникнуть, прежде всего, на уровне государств. Учитывая, что мы представляем наше государство, со стороны польских властей, возможно, будут такие препятствия. Но то, что со стороны простых граждан Польши – тех, кто знает историю своей страны, – я думаю, что такого никогда не будет. Все непростые отношения разжигаются исключительно в политических целях. К сожалению, не друзьями ни польского, ни русского народа. Это попытка столкнуть два славных братских народа. 

У нас одни корни, мы славяне. Мы переписываемся, они пишут латиницей на польском, я – кириллицей на русском, и мы друг друга понимаем. Одни языки, одна история, одна империя была, потом было социалистическое единство, Варшавский договор. Все это наша история, и жили поляки тогда очень хорошо. Были какие-то трудности, но они и у нас возникали, и в других странах социализма, и в капиталистических странах. 

У нас в Калинине в академии им. Г.К. Жукова училось очень много военнослужащих польской армии. Я знаю, что их дети учились вместе с нами, мы с ними дружили, играли. Родители общались, в гости друг к другу ходили, и всегда были самые хорошие, доброжелательные отношения. 

Поэтому все эти придуманные сложности, я уверен, как пена, уйдут. Наши отношения станут такими, какими они должны быть между братскими народами с одной судьбой: мы воевали вместе, ведь Польшу освобождали не только советские, но и польские войска. 

– У нас есть общая история, которая сейчас активно и настойчиво переписывается. Как, по Вашему мнению, к этому относятся в Польше?

– Переписывание истории – это как раз и есть попытка поссорить народы. Как можно поссорить, если нет оснований? Значит, надо наврать, придумать какую-то недостоверную историю, недостоверные факты, которых не было. Мы знаем эти примеры. Сейчас пытаются столкнуть поляков и русских тем, что СССР причастен к гибели поляков, хотя нет никаких оснований для таких утверждений. Уже доказано, что все эти факты сфальсифицированы и политически раздуты специально агентами влияния, которые пытаются создать такой фон, что у нас недружеские отношения, мы всегда пытались друг друга убить. Но это элементы уже другой войны – не Второй мировой – войны новой, геополитической. 

Люди, которые мыслят здраво, свободно они должны понимать, для чего это делается и кому это выгодно. Я уверен, что наши народы – и русский, и польский – здравомыслящие народы в большей своей части. Все это пройдет, и будем жить так, как мы живем сейчас, общаясь, помогая друг другу. Уверен, что это только начало пути. Поляки, которые хотят помочь нам, русским, в нахождении погибших близких, должны быть услышаны. Кто-то, конечно, подвержен другому влиянию, и этих людей больше слышно, у них больше материальных и технических ресурсов, но будем надеяться, что правда победит.

Юлия РОЖКОВА

Обсудить