Тверской актер театра Сергей Коноплев отпразднует 70 лет!

Узнав о том, что у моего любимого актера театра Сергея Коноплева 6 декабря в театре «Премьер» состоится бенефис, приуроченный к юбилею, я просто не мог не попросить у него о встрече. Побеседовать сразу не удалось. Периодически в гримерку заходили юные актеры и, увидев Сергея Александровича, бросались к нему за обнимашками. Потом он внимательно выслушивал юных коллег, делал какие-то замечания, что-то советовал и обязательно подбадривал: «У тебя все получится!» Было видно, что ребята его обожают. Взрослые же коллеги относятся с огромным уважением. Заглядывая в гримерку и видя, что Сергей Александрович не один, они кивали головой, мол, все понятно, и тихо закрывали двери. Сей факт совсем не говорит о невоспитанности ребят, просто эмоции брали верх.

Наконец, мы начали беседу.

- Сергей Александрович, бенефис состоится в день вашего рождения, как это обычно принято делать?

- Я родился в Ташкенте 4 июля 1949 года. День рождения уже был, но Андрей Вячеславович Коряков уговорил меня на бенефис. От празднования юбилея увильнуть удалось, хотя начинал он именно с этого. Я боюсь таких торжеств. Это не моё. Как сказала когда-то Великая Фаина Раневская: «Юбилей, это когда много цветов, а ты, оказывается еще живой». На бенефисе мы и сошлись. Будет спектакль «Собачье сердце» по Булгакову, в котором я играю роль профессора Преображенского.

- Когда началось ваше увлечение театром?

- Должен сказать, что мне в жизни очень повезло. Еще в детстве я познакомился с двумя замечательными педагогами. Это Аркадий Федорович Киктев, который долгое время занимался с детьми и руководил народным театром художественного слова. Легендарная личность в те времена. Он уехал после большого землетрясения в Ташкенте руководить театром в Харькове. Его дочь, Татьяна Киктева сейчас известный театральный критик. Живет она в Киеве. Мы с ней поддерживаем связь. Так вот ее отец и привил мне любовь к художественному слову, литературе и театру.

- Вы сказали, что с детства. Вы родились за кулисами и теперь продолжаете династию?

- Нет. Мама работала поваром на авиационном заводе, папа водителем. Во всем виноваты наши ташкентские дворы. Впрочем, такие дворы для юга вещь обычная. Они есть и в Армении, Грузии, Азербайджане, юге России. Общий двор, в котором собираются все соседи, играют в нарды, готовят еду, обмениваются последними новостями. И тогда собирались, не смотря на трудные послевоенные годы. Вот в таком дворе я и рос вместе со всеми своими друзьями. Многие из них выбрали творческие профессии. Ирка Кривошеева стала режиссером мультипликатором. Ее мультики в семидесятые годы «Клад на пустыре», «Давай дружить», «Самый непослушный» часто показывали по телевизору. Сейчас она на пенсии. А я помогал ей еще и фильмы озвучивать.

Вторым человеком, повлиявшим на мою жизнь, стала Зинаида Александровна Разецкая, руководившая во Дворце Пионеров театральной студией. Народная артистка Узбекистана, она была в довольно преклонном возрасте, но еще играла сама, хотя ролей в театре им. Горького было уже мало. В ее детском театре я играл в основном пионеров. Благодаря театру попал и на радио. Дворец был большим центром, к нам пришли прослушивать ребят для новой передачи на Ташкентском радио. И я стал ведущим «Пионерской зорьки». А потом попал и на телевидение, которое только-только зарождалось. Я еще помню маленькие экранчики, которые были большой редкостью и роскошью для рядовых советских граждан. Меня взяли в передачу «Угадайка».

В 1965 году, когда мне стукнуло 16 лет, в нашу театральную студию пришла педагог из Ташкентского театрально-художественного института, Надежда Павловна Никифорова. Она дружила с Разецкой. Пришла же она для того, чтобы набрать ребят на курс к легендарному Марку Ароновичу Рубинштейну, который будучи в гневе, половину своего курса разогнал. Ученик самого Евгения Вахтангова! Сам плот от плоти истинный вахтанговец. Он выходил на сцену в первых постановках спектакля «Принцесса Турандот», который является визитной карточкой Вахтанговского театра. В преклонном возрасте он переехал в Ташкент и преподавал в институте. Будучи принципиальным человеком, он не шел ни на какие компромиссы. Если бездарность – выгонял.

В общем, выстроили нас в ряд, а Надежда Павловна стала ходить и высматривать искорки таланта. Я к этому моменту понимал, что хочу связать свою дальнейшую жизнь с театром. У меня даже был свой репертуар, хотя я еще учился в школе. Я готовился к поступлению в театральный институт.

- Это ведь было то время, когда все начали говорить о том, что театр умрет и на его смену придет телевидение. Помните, как об этом в фильме «Москва слезам не верит» говорили?

- Помню. И в те годы действительно были такие разговоры. Но по большому счету они обошли меня стороной. Да и ничего бы они во мне не изменили. Я слишком сильно полюбил театр.
Так вот из всей шеренги отобрали четыре человека. В их числе оказался и я.

- Вы уже тогда были таким фактурным?

- Нет. Я был очень худым, хотя и высоким. Этакий дрищ. Одним словом, характерный герой. Привели нас к Марку Ароновичу. Я читал графа Нулина, «Столетник» Куприна, самое начало «Дамы с собачкой» Чехова. И еще историю арестантки Масловой из «Воскресенья» Льва Толстого. Я был безумно влюблен во МХАТ, где ставили эти пьесы. МХАТ и Малый Театр приезжали на гастроли в Ташкент, и я не пропускал ни одного спектакля. Я видел на сцене Великих Глаголеву и Подгорного.

Марк Аронович прослушал нас и сказал: «Я беру всех». Потом посмотрел на остатки своего курса и добавил: «Неизвестно, станете ли вы актерами, а вот эти станут точно!» Перевел взгляд на меня и добавил: «А вот этот обязательно!»

И я сразу понял, что у меня проблема. Я ведь еще учился в школе! Аттестата еще нет, а без него в институт зачислить невозможно!

Я учился в десятом классе, и до окончания школы и получения аттестата мне оставалось почти два года! Неужели придется расстаться с мечтой? Но мне опять повезло. Никифорова предупредила меня, чтобы я не говорил об этом, а сначала прочитал стихи. Я так и сделал. Марк Аронович остался доволен. И вот только тогда Никифорова поведала ему о моей проблеме. Рубинштейн задумался, а потом решительно пошел к декану. Довольно долго он не возвращался. Когда же появился, просто взял меня за руку и отвел в кабинет, где решалась моя судьба.

Декан решил меня принять, но с одним условием. Я буду ходить на все занятия, сдавать сессии, но у меня не имея никаких документов, даже студенческого билета. Вместо зачетной книжки мне будут выдавать бланки. А условие – я должен за этот год сдать в школе все экзамены экстерном. То есть, получить на руки аттестат.

Беззаботное детство на этом закончилось. Нужно ли говорить, какие на меня навалились нагрузки? Но мечта была сильнее и я с условием справился. Меня зачислили уже официально. И сразу на второй курс.

- Надо понимать, что первый выход на профессиональную сцену в институте и состоялся?

- Да. Это был дипломный спектакль «Интервенция».

- Спектакль имеет отношение к фильму «Интервенция», в котором играет Владимир Высоцкий?

- Конечно. Только фильм я плохо помню. В широком прокате он так и не пошел. А вот блистательная игра Аросевой в душу запала. Так вот на сцену впервые я вышел в 1967 году. И в этом же году меня зачислили в Ташкентский ТЮЗ. И уже во втором своем спектакле играл Митрофанушку в «Недоросле». Название первого «Московские каникулы» вам вряд ли что-то скажет.


- Вы проработали на радио, телевидение, а в кино сниматься не пробовали?

- Снимался в сериале «Кадетство», но это уже когда я перебрался в Калинин, ставший Тверью. Снимался и когда жил в Ташкенте, в одном из первых коммерческих фильмов страны. Названия даже не припомню. Случилось это в девяностые годы, на закате Перестройки, когда в жизнь уже был внедрен хозрасчет. Компания подобралась звездная. Барбара Брыльска, Сергей Юрский, Борис Химичев. Я играл роль второго плана – одного из помощников главаря банды. Но с кино у меня романа не сложилось, а вот о переезде в Калинин мысли уже были. Правда, до Калинина добраться сразу не удалось.

- Почему именно в этот период?

- Тогда по всему СССР уже подняли голову национальные движения, молодежные брожения. Не избежал этого и Ташкент. Узбекистан для узбеков!

- А почему в Тверь?

- Сначала я перебрался в Рязань. История переселения в Рязань началась со смерти главного режиссера Ташкентского ТЮЗа. На его место пришел новый. Я сразу почувствовал, что это не мой режиссер, а для актера это очень важный момент. Я ведь уже успел почувствовать, что такое настоящая режиссура. К нам в Ташкент приезжали известные режиссеры из Москвы и ставили спектакли в нашем театре. Одним из таких режиссеров был Юрий Фридман. Он и позвал меня в столицу. Я рос в небогатой семье и никогда в Москве не был. Конечно же, согласился. Юра уже знал, что я буду уходить из Ташкентского ТЮЗа, и предложил сходить на актерскую биржу, которая располагалась в ДК «Буревестник». Это очень любопытная картина. Красная ковровая дорожка, а по обеим сторонам журнальные столики, за которыми сидят режиссеры и директора разных театров страны. На ком глаз останавливался, того и подзывали. Надо сказать, что с Юрой мы ходили не только на биржу, но и в Театр им. Маяковского. В это время в Москве гастролировал Ульяновский драматический театр.

- А вы часом там с Верой Андреевной Ефремовой не пересекались?

- Именно там это и произошло. Надо сказать, что в этот театр я частенько посещал, когда пребывал в Москве. Там в этот период блистала моя любимая Татьяна Васильевна Доронина. Мне посчастливилось увидеть ее в культовых спектаклях «Человек из Ламанчи» и «Беседы с Сократом». Так вот Вера Андреевна позвала меня к себе в Ульяновск, но Юра решил, что это для меня очень далеко и «отправил» в Рязань, чрез биржу. Оказалось, что у него там друг. И был этот друг директором Рязанского театра драмы им. Горького. Юра представил нас друг другу. Это оказалось для меня судьбоносным поворотом в судьбе, потому что в Рязани я познакомился со своей женой Танечкой. В Рязани мы и поженились, и вместе служили в одном театре с 1973 по 1982 год. Вместе с ней и поехали на гастроли в Калинин. Это было в олимпийском 1980 году. Город мне сразу понравился. К олимпиаде здесь навели такой порядок, что не стыдно было показывать любому иностранцу! Трехсвятскую улиц тогда называли улицей китайских фонарей. Так и было. Улицу украшали красивые фонари в восточном стиле. Хорошо помню, что по всей улице стояли столики с маленькими синими чашечками, в которое разливали кофе. А к кофе подавались маленькие пироженки, называемые канапушечками. Жили мы в гостинице «Центральная». Было жарко, и мы ходили купаться на Волгу. А еще помню, что в это время в цирк приехал с гастролями знаменитый клоун Карандаш. И все было хорошо, но тут случился очередной поворот судьбы. В Рязани театр закрыли на капитальный ремонт.

Сели мы с Танечкой дома и стали думать, что же нам делать. Танечка, наконец, сказала: «Сережа, если честно, то мне хочется в хороший город! Я бы с удовольствием поехала в Ташкент». Она уже была в Ташкенте и город ей понравился. И мы решили попробовать. Стимул был. Ташкентский драматический театр, очень сильный по составу и репертуару. Это ведь был столичный театр!

В советские годы многие большие дела начинались со звонков. Я позвонил Георгию Мустафину, режиссеру, с которым работал в Ташкентском ТЮЗе, он срочно переадресовал меня к Николаю Хачатурову. Народный артист Узбекистана, сын легендарного князя Хачатурова. Легендарный князь был начальником среднеазиатской железной дороги! Хачатуров при мне совмещал в ТЮЗе работу актера и директора.

Как-то я заблудился в коридорах здания и пришел на репетицию позже него. Репетировали спектакль «Р.В.С.» по Гайдару. Мне досталась роль бандита. Мустафин, будучи суровым человеком, посмотрел на меня и сказал: «Вот еще одно молодое дарование пришло!» А потом заорал: «Идите к директору!» Так я впервые и познакомился с Хачатуровым.

Он принял меня довольно благосклонно, мы разговорились, в итоге я получил ценный совет: «Ты еще молод, тебе нужно выучиться на режиссера». Но в Ташкенте на режиссера не учили. Во всяком случае, на постоянной основе. Наберут курс и ведут. Я поступил на театроведческий факультет.
И вот этому человеку я должен был позвонить спустя много лет. Помнит ли? Оказалось, что помнит! Так мы с Танюшей оказались в Ташкенте. Было это в 1982 году. Академический театр им. Горького!

Кстати, как раз в этот период и ездил на съемки. Названия фильма, как я уже и говорил, не помню, а вот съемки в Москве запомнились. Мы снимались на кладбище у павильона кремации. В Ташкенте подобный павильон отсутствовал. Нужна была солнечная погода, а как это часто случается в кино, зарядили дожди. Мы сидели в гостинице, а на третий день я не выдержал, подошел к режиссеру и попросил отпустить меня в Калинин. На электричке это всего ничего. Он отпустил, с условием, что я вернусь к утру следующего дня, а если я не успею, и в этот день будет светить солнце, он вычтет из моей зарплаты деньги за съемочный день. Мне очень захотелось еще разок посмотреть на полюбившийся мне город. И я рванул, приехал, и сразу пошел гулять по Трехсвятской. Потом дошел до Драматического театра и увидел Веру Андреевну. А потом дошел до ТЮЗа. Оказалось, что художественным руководителем был Сергей Константинович Кузьмин, которого я хорошо знал еще по Рязани. Он был главным режиссером Рязанского ТЮЗа. Все эти хитросплетения судьбы в конечном итоге и привели нас в Тверь. Ведь Кузьмин еще в Рязани звал нас к себе в ТЮЗ. Но у нас с Танечкой были свои предубеждения по поводу ТЮЗов вообще. И мы поехали в Ташкент.

Репертуар Тверского ТЮЗа меня просто поразил. Шла Ахматова «Реквием», знаменитый Феликс Берман поставил «Слепящую тьму», было еще много других сильных постановок, в том числе и мюзикл «Моя прекрасная леди». Мы встретились. Кузьмин почему-то вышел в фуфайке. Оказалось, что в ТЮЗе очень холодно. И актеры все были в фуфайках. Осень, обычные для города проблемы с отоплением! Разговорились, и он тут же стал звонить в Ташкент Танечке. Но приехали мы к нему только в 1990 году, когда все народно-революционные движения в Узбекистане уже не оставили нам выбора.

- Выходит, в следующем году вы отпразднуете еще один юбилей? 30 лет на тверской сцене!

- Совершенно верно, но я ведь юбилеи не люблю.

- Давайте, поговорим о театре? Вообще о театре, о его роли в нашей жизни, обо всех метаморфозах с ним, которые произошли за эти годы. Кому как не вам об этом знать, если сейчас вы воспитываете в колледже им. Львова новое поколение, преподавая им сценическую речь и мастерство актера! К тому же вы сами в разные годы выходили на сцену трех Тверских театров: ТЮЗа, Драматического и театра «Премьер»! Сильно ли изменился театр с того момента, как вы впервые вышли на сцену? Все-таки за 50 с лишним лет выросло не одно поколение зрителей, мы живем в новой стране.

- Конечно. Он стал очень разным по направленности репертуара. Появилось больше возможностей для эксперимента. Устраиваются какие-то лаборатории, дают возможность что-то сделать совсем юным талантам. И в Театре Драмы, и в ТЮЗе стали появляться приглашенные из других городов режиссеры. Раньше такое даже представить было невозможно. Есть главный режиссер, всё, только он и ставит спектакли.В советские годы случаи с приглашенными режиссерами были единичными. Объяснение этому есть. А вдруг приглашенный режиссер вытеснит главного? Такую роскошь могли себе позволить Табаков в «Табакерке», Захаров в «Ленкоме». Их авторитет был незыблем! А вообще настоящий лидер театру нужен. Без такого лидера жизнь у театра не складывается. Когда-то Вячеслав Алексеевич Гвоздков, советский, затем российский театральный режиссёр и актёр, педагог, заслуженный деятель искусств Узбекской ССР и России, поставивший более 150 спектаклей в России и в Европе, с которым мне посчастливилось поработать в Ташкенте, сказал, что без настоящего лидера в театре начинается борьба актерских амбиций. Режиссер-праздник, режиссер фейерверк! Он прав, и это самое страшное, что может случиться в театре.

- А как изменился зритель, и изменился ли он? По этому поводу есть разные мнения. Остался ли театр при всех экспериментах очагом культуры, куда зритель шел раньше за мудростью, знаниями, откровенностью?

- И сейчас театр очаг культуры. Хотя зритель разительным образом поменялся. Его таким делают современные ритмы жизни и огромная информированность. Интернет, мобильные телефоны – любую информацию он может получить, даже находясь в общественном транспорте. Это в конечном итоге отражается и на театре. Нельзя играть так, как играли десятки лет назад. Даже МХАТ сорокалетней давности своими спектаклями, вызвал бы у зрителя недоумение. В сегодняшние условия не вписалась бы игра даже самых легендарных актеров прошлого.

- Даже Раневская?

- Это гений! Она двигалась вместе со временем! Возможно, увидев современную постановку, она сказала бы: «Боже мой!» Однако, выйдя на сцену, она бы не потерялась. Понимаете, классика осталась классикой. И сегодня ставят Гоголя, Островского, Чехова. Просто в пьесах этих великих драматургов современные режиссеры ставят новые акценты, понятные сегодняшнему зрителю. С другой стороны классика вечна и при этом очень современна. Возьмите «Собачье сердце». Это вообще о сегодняшнем дне.

- Должен ли воспитывать театр?

- Безусловно. При этом он и сам должен расти. Ведь зритель голосует ногами! Самое главное условие для роста театра – он должен работать для зрителя. Он должен донести до зрителя какие-то гуманистические ценности. Добро, любовь, веру! И об этом говорил еще Николай Васильевич Гоголь: «Театр, это такая кафедра, с которой можно много сказать миру добра».

Андрей ВАРТИКОВ

Обсудить