8°C Тверской академический театр драмы дал несколько премьерных показов новой постановки. Замахнувшись на Уильяма нашего Шекспира, служители Мельпомены на большой сцене сыграли «Ромео и Джульетту». Зрителю, еще не побывавшему на спектакле, стоит приготовиться к тому, что гений драматургии предстанет до садизма немилосердным к героям истории, где «смерть пожрет любовь».
Не беремся пересказывать известный всем со школьной скамьи сюжет трагедии Шекспира. Ульям и тот, и не тот сегодня. Постановка на тверской сцене, в которой задействована едва ли не вся труппа театра, подготовлена по переводу актера и режиссера Ивана Диденко заслуженным деятелем искусств России Валерием Персиковым.
Трудности работы над текстом Диденко испытал сполна. Современный русский вариант прославленного произведения готовился свыше десяти лет. В одном из своих интервью переводчик сравнил работу над произведением Шекспира с ремонтом на даче, когда ввязываешься в работу и не знаешь, когда все это кончится. Долгий путь сопровождался множеством острых открытий, ранее не переводимых на русский секретов драматурга.
История Диденко не о причинах гибели Ромео и Джульетты. Переводчик глубоко убежден: влюбленные «не просто умерли – им очень сильно помогли». Он взбудоражен мелочам, которые толмачи-предшественники упускали. Наткнулись на непонятное слово – исключили из оборота. Никто ж не хватится.
Мы не беремся сравнивать вариант перевода нобилиата Бориса Пастернака и Ивана Диденко, но любознательный зритель наверняка заглянет в оба источника и поймет, насколько разнятся строки в трактовке обоих. Решите сами, чье изложение для вас более ценно.
Для Диденко трагедия соткана из нюансов. Немного тут и там поступись он переводом – и контекст совсем инакий, поэтому демонстрирует невероятное прилежание в работе. Он отыскал у Шекспира то, что выходит за рамки нашего о нем представлении.
Благодаря тому же Пастернаку мы свято уверовали, что драматург писал строго, красиво и пафосно. Диденко убежден, что текст Шекспира неоднороден до судорог, смешной и местами нелепый с глупыми на потребу публике фразами персонажей. И сберег для читателей и зрителей поразившую нелепость фраз, их смешной контекст, поэтому не стоит изумляться или возмущаться тому, что увиденное на сцене может не совпасть с рафинированными воспоминаниями о творчестве Шекспира. Будем честны перед собой, он тоже имел право угождать публике. Всей разом: тонкой и думающей, а также не обремененной интеллектом и энциклопедическими знаниями.
Театр Шекспира изобилует скабрезными аллюзиями. Последних Пастернак и его коллеги, бравшиеся за перевод, изо всех сил избегали, хотя, допускаем, могли и не считать. Один пример. Отец Джульетты (Борис Михня) посылает слугу Питера пройтись со списком по адресам, чтобы уведомить приглашенных о званном вечере. Слуга (заслуженный артист России Валентин Кулагин. Рекомендуем также оценить его образ слуги Захара в постановке «БезОбломов». Получите истинное удовольствие – прим. авт.), не обладающий навыками чтения, сокрушается, что некому прочесть ему весь текст, и, оставаясь наедине со зрителем, ехидствует: «А может тут сказано, что у трубочиста в штанах портновский метр, а у пахаря садовый шланг, а у портного огромный болт, а у пекаря простой карандаш». Количества юмора, которое Диденко извлек из текста, велико. В первом акте зритель это оценит. Еще раз оговоримся, Шекспир работал на разную публику.
У переводчика Диденко Джульетта не по годам ловко ставит на место словом, кого угодно. Родную мать отбрила в неполные 14 лет так, что та превращается в мачеху. Мать (Юлия Бедарева) советует Джульетте (новая артистка театра – Дарья Щербакова) познакомиться с Парисом (Сергей Бескакотов). Сцена заканчивается у Пастернака тем, что Джульетта говорит: «Да, конечно. Я с ним познакомлюсь, но я просто исполняю ваш приказ». Диденко полагает, что в действительности Джульетта говорит следующее: «Я на него взгляну, коль так угодно вам. Но я не стану прилагать усилий боле, чем значит ваше мненье в этом разговоре». Девчонка плюет на мнение родной матери. Между обеими не просто разгорается конфликт, но вспыхивает лютая ненависть.
Герои коммуницируют между собою так, что волосы становятся колом даже в тех местах, где их уж нет в помине. Диденко не стремился соперничать с предшественниками, гнавшимися за красотой слова. Обнаруженные факты – его находка, благодаря которым зритель может простить не такую уж кружевную стилистику текста. Тот же Пастернак в сравнении с переводом Диденко просто ребенок в сцене, когда отец Джульетты корит девчонку за нежелание вступить в брак с Парисом. Он жестко обкладывает ее словом. От отца услышать такое смерти подобно.
Смешная и острая, страшная и пошлая – трагедия Шекспира больше не прекрасная романтическая сказка. В истории, где зритель ведом за словом и ритмом Шекспира по пятам, ему уготовано испытание чувств. Наш зритель не стесняется их демонстрировать. Мне довелось соседствовать с такой театралкой. Весь второй акт ей дался непросто. Откровенно хотелось накапать театралке седативного. Дама неустанно утирала слезы, в отдельные моменты, просто срываясь на рыдания, то и дело с придыханием повторяя: «Как они играют!» …Не это ли высший пилотаж – быть причастным к воспитанию чувств зрителя?
Возрастное ограничение: 18+.
Нина ТУМАНОВА, фото: Руслан Чечин
