21°C В Тверском академическом театре драмы идет спектакль по мистической повести Александра Пушкина «Пиковая дама». Постановку этой знаменитой повести осуществил главный режиссер театра Александр Павлишин вкупе со своими коллегами-единомышленниками.
Пересказывать сюжет пушкинской повести нет смысла. Думается, что читающие эти строки с ней в достаточно мере знакомы, но соображения о театральной постановке могут быть им небезынтересны.
Трудная перед всей творческой группой – и особенно перед режиссером – стояла задача преобразовать прозаическое произведение в театральную драму. Ведь не случайно Петр Ильич Чайковский поначалу решительно отказался написать музыку к оперена сюжет «Пиковой дамы». И это вполне понятно: Пушкин гений, и его произведения самодостаточны.
«Пиковая дама» – повесть. Она относится к роду эпоса, и перевести в общем-то несценическую эпическую вещь в драматический род – как бы сказал незабвенный наш классик, задача архисложная.
Однако тверской режиссер Павлишин благоразумно воспользовался весьма удачной сценической версией-находкой Обухова, в которой среди обычных персонажей действуют и мистические. А именно Дама в черном, Тройка, Семерка и Туз.
Сразу же отмечу замечательную пластику тверских актеров, играющих этих инфернальных персонажей. В особенности – Тройку в исполнении Евгении Голубевой.
Эти инфернальные герои и стали своего рода «движком» пьесы. Удачной сценической находкой можно считать и использование Дамы в черном веера, благодаря чему действие спектакля структурируется. Хлопок веера – и новая сценка-главка.
Впрочем, если бы я решил примерить на себя маску советника режиссера, то предложил бы ему развить действие этого удачно найденного приспособления. Ведь на сцене, на мой взгляд, зачастую слишком много телесных движений, часто хаотичных, затемняющих движение сюжета. Может, есть смысл изменить ритм движения «инфернальных сил»? Именно ритм, пластика там замечательная.
Если бы эти герои двигались, скажем, как в замедленной съемке, то этим, а не только цветом костюмов, сразу бы отличались от других персонажей. Ну, в самом деле – создания, находящиеся в другом измерении, и двигаться должны хотя бы немного иначе, чем обычные люди.Так мне думается. И свету на сцене, наверное, можно было бы «поручить» такую же функцию, которую выполняет веер, свет тоже мог бы разделять.
Возможно, на представлении присутствовали зрители, с особо чувствительными желчными железами,которые в какие-то моменты могли активизироваться, а на кончики языков таких зрителей выползти не ласкательные слова. Но если говорить в целом, то спектакль, а особенно вторая его часть – часть более динамичная и стройная, был очень хорошо принят зрителями. Более того, в некоторые моменты весь зрительный зал просто замирал, как завороженный. А это дорогого стоит.
Такому эффекту способствовало и замечательное оформление сцены художником постановщиком Николаем Юдиным, и удачное музыкальное оформление спектакля Иолантой Мельниковой. И, конечно, игра актеров.
И еще об одном. По каким-то техническим причинам начало спектакля в тот вечер сильно задержалось, публика находилась в неведении, нервничала. Но спектакль начался, инцидент как говорят остряки, был «исперчен».
Но все ж перед началом второго акта на сцену вышел режиссер спектакля Павлишин и извинился за задержку перед зрителями, на что те, наверное, уже и не рассчитывали. И этот достойный поступок режиссера отозвался благодарностью в сердцах людей. Они были, как мне показалось,словами режиссера даже тронуты.
Кто-то возразит мне: «какая мелочь». Да, мелочь, но мелочь замечательная, в которой, как в капле воды очень многого существенного отразилось. Уважение к зрителям, уважение к своей работе.
Хотел бы сказать еще вот о чем. В повести Пушкина особое место уделено воспитаннице графини Лизавете Ивановне, ставшей инструментом алчного Германна.
Для Пушкина этот женский персонаж был настолько важен, что он рассказал, как сложилась дальнейшая судьба Лизаветы Ивановны, за кого она вышла замуж и даже о том, что она воспитывает бедную родственницу, которой, быть может, уготовано то же, что произошло и с нею самой. В театральной же постановке тема девушки, ищущей свою судьбу, подана довольно схематично. Впрочем, упрекать в этом режиссера не буду – невозможно объять необъятное.
Он не хотел следовать за Александром Грином, который из того, что осталось двадцатому веку от Лизаветы Ивановны, «соорудил» свою Ассоль, ждущую алые паруса. Создал, вероятно, сам того не подозревая.
Впрочем, довольно предположений. Кувшин моих мыслей показывает дно.
Возрастное ограничение 12+.
Евгений Новиков, фото Руслана Чечина
